Неточные совпадения
Китаец Че Фан. — Притоки реки Арзамасовки. — Пещеры. — Птицы. — Древесные и кустарниковые породы в лесу. — Охота на кабанов. — Заблудился. — Дождь. —
Опасное положение. — Услуга, оказанная Лешим. — Тропа. —
Огонь. — Чужой бивак. — Мурзин. — Возвращение
Вот еще степной ужас, особенно
опасный в летние жары, когда трава высохла до излома и довольно одной искры, чтобы степь вспыхнула и пламя на десятки верст неслось огненной стеной все сильнее и неотразимее, потому что при пожаре всегда начинается ураган. При первом запахе дыма табуны начинают в тревоге метаться и мчатся очертя голову от
огня. Летит и птица. Бежит всякий зверь: и заяц, и волк, и лошадь — все в общей куче.
Что-то
опасное стало все чаще и чаще подниматься в нем; ночи я проводила без сна и без
огня, все думала, думала, и в наружном мраке, в темноте внутренней созревало страшное решение.
Глаза смотрели сосредоточенно и важно, отражение
огня свечи оживляло их, казалось, что свет истекает из их глубины, что он и есть — жизнь, через некоторое время он выльется до конца — тогда старик перестанет дышать и прекратится это
опасное качание свечи, готовой упасть и поджечь серые волосы на груди умирающего.
Краса змии, цветов разнообразность,
Ее привет,
огонь лукавых глаз
Понравились Марии в тот же час.
Чтоб усладить младого сердца праздность,
На сатане покоя нежный взор,
С ним завела
опасный разговор...
Этот кризис роста является
опасным и может оказаться гибельным для искусства: очистительный
огонь если не переплавляет, то испепеляет или уродует.
Два военных врача (один из них еврей) работали неутомимо в линии
огня, перевязывая раненых, и когда наши войска стали отходить, доблестные истинные «друзья человечества», несмотря ни на какие убеждения, не оставили свою
опасную работу, пока не довели её до конца.
Но теперь это имело бы вид устранения соперника, то есть признания его
опасным, а это значило бы подлить масла в
огонь светской насмешки.
Толстых застонал и снова безмолвно опустился на диван.
Огонь в глазах его совершенно потух — он преклонился перед новым могуществом строго судьи, могуществом представителя возмездия, он перестал быть главою дома, нравственную власть над ним захватил Гладких. Петр Иннокентьевич все еще продолжал держать в руке револьвер, но Гладких спокойно взял его у него, как берут у ребенка
опасную игрушку.
А потом упрекает за капризы. Но хуже всего, когда
опасный и подозрительный гость только что пришел, а Юре надобно уже ложиться в постель, является чувство спокойствия и такое впечатление, будто все уже кончилось:
огни погашены, жизнь приостановилась, все засыпает, и подозрительный гость не то также уснул, не то ушел совсем.